Заместитель главы КГГА по вопросам осуществления самоуправляющихся полномочий, бронзовый призер Олимпиады-2000 в тройном прыжке Елена Говорова до последнего не верила, что Россия решится на полномасштабное вторжение в Украину, но с первых дней большой войны бывшая советница Офиса Президента Украины вместе с коллегами осуществляла гуманитарную помощь и занималась отстранением представителей стран-агрессорок от международных соревнований.
Видео дня
В интервью OBOZ.UA Говорова вспомнила титаническую работу в первые месяцы полномасштабной войны, оценила, насколько успешно сработала Украина по вопросу изоляции РФ и РБ от международных турниров, в частности, от Олимпиады-2024, а также рассказала, смогла бы она сама выйти в один сектор с россиянкой.
– Как, по вашему мнению, война повлияла на украинский спорт?
– Война повлияла на все сферы нашей жизни, на нашу страну – на все. Так же она повлияла на украинский спорт.
Погибли многие наши спортсмены и продолжают гибнуть те, кто защищает нашу страну на фронте. Гибнут украинские спортсмены, которые находятся в городах, которые каждый день обстреливает агрессор. Частично наши дети уехали за границу, чтобы иметь возможность продолжать жизнь дальше со своими родителями и иметь возможность тренироваться.
А у оставшихся детей тренировочный процесс не происходит на том уровне, на котором должен быть, из-за постоянных ракетных обстрелов, постоянных воздушных тревог. Это тоже влияет на жизнь наших детей.
Конечно, война повлияла и продолжает влиять на всех уровнях нашего спорта. И нам после победы придется восстанавливать, придется возвращать наших детей, придется находить кадровые ресурсы, чтобы восстановить на высоком уровне спортивную сферу нашей жизни.
– А как война началась лично для вас? Допускали ли мнение, что еще до 24 февраля 2024 года, РФ действительно пойдет на полномасштабное вторжение?
– Для меня война началась со взрывов, которые я услышала, но я не смогла осознать, что это именно они. Я не поверила, что такое может случиться. Я была с сыном, но в 6 утра мне нужно было приехать на работу, потому я попросила, чтобы Богдана забрали. Он уехал за город, а я этот день провела на работе вместе со своими коллегами. Вечером нас отпустили домой, чтобы мы собрали вещи и внесли определенные изменения в свою жизнь.
А с первых дней марта я уже находилась в Ужгороде и работала в гуманитарном штабе Национального олимпийского комитета вместе со своим сыном, который полгода совсем не учился, а вместе со мной развозил гуманитарную помощь, разгружал приходящие фуры сидел на всех совещаниях и все время он был рядом со мной.
Допускала ли я мысль, что россияне действительно пойдут на полномасштабное вторжение? Нет, совсем не допускала. Для меня это было просто нереальным, я не верила, что может быть в наше время полномасштабное вторжение, что люди могут настолько сойти с ума, чтобы начать войну. Потому я не готовилась к ней от слова совсем.
Вообще я не допускала мысли о войне, и в среду у меня была подруга, с которой мы сидели и говорили, что это невозможно и такого не произойдет никогда, и пытались снять напряжение у своего окружения.
Единственное, что папа Богдана Владимир попросил, чтобы я хотя бы собрала чемодан сыну. И я это сделала не столько для того, чтобы этот чемодан был, а для того, чтобы сказать: «Вот видишь, я его собрала, пусть он стоит». А у самой вообще не возникало ни одной мысли, и каких-то там приготовлений не было.
Когда мы уже собирались в Ужгород, я закрыла квартиру с маленькой сумкой и с маленьким чемоданом в руке, и с одной стороны гадала, вернусь ли я сюда или нет, а с другой стороны думала, что мы уезжаем, но мы скоро вернемся. Такие были очень мысли. И единственное, что я понимала, что нужно делать то, что я могу быть полезным там, где я буду.
Поэтому мы собрались, взяли с собой пару спортивных костюмов, необходимые лекарства и уехали в Ужгород.
– Какие были первые шаги в развитии и помощи украинскому спорту после начала полномасштабной войны?
– В первую очередь мы созванивались между собой, спрашивали, кому какая нужна помощь, кто где сейчас находится, кого нужно спасать, кого нужно отправить на соревнования или сборы. Я помню, что благодаря Сергею Назаровичу Бубке мы связывались с Францией, с Филиппом Ламбланом, и он организовывал бесплатные сборы именно в Лилле для нашей легкоатлетки Алины Шух.
Сергей Назарович также договаривался о Турции, где тоже принимали наших спортсменов. А находившиеся там на то время не возвращались, а дальше остались на собрании. Возникали и такие вопросы, что кому-то стало плохо, кому-то нужно было делать операцию. Все это прорабатывалось на лету, на ходу, потому что не было времени на размышления, не было времени решать и т.д.
Я помню, как стал вопрос, что для спортсменов, готовившихся к чемпионату мира в Соединенных Штатах, нужно было перед соревнованиями организовать двухнедельное собрание. И этим вопросом занимался Сергей Назарович и договорился бесплатно, чтобы принимающая сторона, а именно Олимпийский комитет США, принял наших атлетов. И это прорабатывалось, я вам скажу, достаточно долго – мы начали работу в апреле и закончили уже в мае. Обсуждали, как получить визу, как туда поехать, кто именно будет платить. Это куча мелкой работы, которая требовалась.
С самых первых дней полномасштабной войны стал вопрос, что нужно ТрО и все такое. Георгий Зантарая, я и наши друзья присоединились к обеспечению. Каждый день наши друзья готовили по 100 порций обедов, и Георгий развозил их ребятам из ТРО. Я помню, что некоторые пожилые люди остались без родственников и нужно было их кормить. Так же мы это делали.
Я помню, как работал гуманитарный штаб, как мы получали экипировку для наших спортсменов, которые остались без одежды и как мы договаривались с Албанией для того, чтобы наших спортсменов из Луганской и Донецкой областей принимающая сторона удерживала бесплатно. Мне кажется, что где-то месяц наши ребята были там.
Мы договаривались с гостиницами в Ужгороде, чтобы проводить собрание нашим спортсменам. То есть логистина работа была проделана колоссальная. Гуманитарный штаб работал 24 на 7. Вместе со мной тогда был мой сын Богдан, который вместе со мной и фуры разгружал, и развозил помощь, и рядом находился на совещаниях. И я говорила ему: «Только хоть слово скажи…»
В то время в Ужгороде было достаточно таких лагерей, где собирались люди со всей страны, и мы развозили по лагерям эту гуманитарную помощь. Как-то мы договаривались, чтобы приняли груз, который может быстро испортиться, и договаривались, как фуры будут его переправлять, потому что могли довезти его только до границы, а нужно было перевезти на нашу сторону.
Я помню, как нам передали из Италии экипировку от Armani, форма была совершенно новая. И с одной стороны, это был курьез, ведь несколько дней мы решали вопрос, как доставить ее в Украину, поскольку просто отказывались перевозить этот груз, потому что это Armani. И объяснить, что эта самая экипировка сборной Италии была очень тяжелой. Но нашлись люди, которые нам помогли и поверили на тот момент на слово, что это не просто Armani, а именно форма, предусмотренная для наших оставшихся без всего спортсменов.
Работы было очень-очень много, и сейчас я уже даже не скажу, сколько тысяч тонн груза мы получили.
Как-то нам передали детское питание из Южной Кореи, но оно было в стеклянных баночках, а температура на улице достигала 50 градусов на солнце, и у нас единственная возможность разгрузить эти баночки была как раз на улице, во дворе. И я понимала: если мы с самого утра не развезем этот груз по регионам, это все просто испортится.
И тогда нам на помощь пришла «Новая почта». Я позвонила и попросила ее руководителей нам помочь, и в течение трех часов груз поехал во все уголки Украины, где больше всего его нуждались.
В те дни мы просыпались в шесть утра и ложились в час ночи, потому что все время были на телефонах, все время писали и получали письма, все время проходили какие-то встречи, все время шла проработка, все время проделывали логистику. Сейчас даже не представляю, как мы все это смогли сделать.
Когда я находилась в Ужгороде, мне позвонила Нина Лемеш и попросила помощи. Ей нужно было найти склад в Киеве для того, чтобы там на время можно было разместить гуманитарную помощь. И это буквально в начале войны, возможно, где-то первые недели марта. Как это сделать, когда я никогда с ним не работала?
Тогда я позвонила своим друзьям, позвонила Гео Зантараю, и он договорился. То есть люди бесплатно предоставили склад, предоставили помещение, предоставили людей, которые работали день и ночь, получая гуманитарную помощь и отправляя ее, как только можно было в Чернигов. Потому что вы сами понимаете, насколько тогда это было трудно сделать маленькими партиями или большими. Это была постоянная работа.
И в один момент мне позвонили по телефону и говорят, что все, нам не дают больше погрузчик, который, кстати, был из магазина рядом. И мы связывались с работниками этого магазина и было такое условие: если вы предоставите нам колеса на погрузчик, мы предоставим вам возможность и дальше его использовать. В результате я позвонила своим друзьям, людям, не имеющим вообще никакого отношения к спорту, и говорю: мне нужны колеса. Они нашли все за два часа, и состав смог дальше работать в своем обычно необычном режиме.
Я некоторых людей вообще и не видела ни разу, но за то время мы стали очень близки, потому что это была степень доверия. Я не видела человека, но я понимала, что именно он мне сегодня может помочь.
В Ужгороде я познакомилась с девушками, которые тоже приехали с детьми. И это тоже было такое стопроцентное доверие, потому что мы могли друг другу оставить ребенка, когда нужно было работать. Мы до сих пор поддерживаем отношения, хотя давным-давно все разъехались каждая в свою сторону, но до сих пор спрашиваем, как и когда мы встречаемся. Эти моменты нереально забыть.
Да, работы было очень много, иногда опускались годы, иногда было трудно объяснить, почему именно так или почему именно таким образом. Частично много гуманитарной помощи мы отправили нашим ребятам, находившимся в госпиталях. Это тоже одно из направлений деятельности.
И что касается отстранения от соревнований РФ и РБ, то, конечно, мы постоянно работали в этом направлении – с первых дней войны и до последнего на Олимпийских играх-2024. И я считаю, что эта работа не должна прекращаться, понимая, что впереди зимняя Олимпиада, и вообще, что пора перемен в Олимпийской хартии и именно в этом направлении.
– Можно ли немного рассказать, какие основные обязанности имеет советник Офиса Президента по спорту и какие были самые тяжелые вызовы по этому поводу в начале полномасштабного вторжения?
– Ну, с началом войны задача была одна – отстранение РФ и РБ от олимпийского движения, от спортивного движения. И это, пожалуй, тяжелый вызов – объяснять, почему именно это должно быть, объяснять на каждом уровне. Я имею в виду партнерам, организациям, спортсменам, которые, вероятно, не до конца понимали, что именно происходит в нашей стране.
Это сотни встреч, сотни обсуждений, это совещания и общение, это направления, по которым мы должны были работать для достижения своей цели. И это самый важный вопрос за последние годы, который есть именно в нашем спортивном движении. И я считаю, что мы – наша страна, наши спортсмены и спортивные организации – можем стать теми, чьи действия приведут к определенным изменениям в олимпийском и спортивном движении.
Иногда очень трудно было достучаться до некоторых федераций, иногда трудно было достучаться в некоторые организации, но уверенно, шаг за шагом, мы двинулись в эту сторону. Я не была поклонницей бойкота Олимпиады, но в то же время, как я говорила всем, кто ко мне обращался, пока мы говорим о неучастии олимпийцев в Олимпийских играх. И задача спортсменов была тренироваться, а функционеров – делать все для того, чтобы наши атлеты могли выступать на Олимпийских играх без РФ и РБ.
И я хочу обратить внимание, что во время войны наша страна сделала все возможное и невозможное для того, чтобы украинские спортсмены действительно участвовали в Олимпийских играх. И это не только отстранение, это организация тренировочного процесса, это и финансирование, это и международные старты. Многое было проделано, и это еще раз доказывает, что спорт является важной составляющей жизни нашей страны.
– Как вы сказали, одной из основных задач после того черного дня 24 февраля было отстранение спортсменов стран-агрессорок от соревнований. Как вы думаете, насколько продуктивно нам удалось это сделать и какие действия украинского руководства были решающими?
– Я считаю, что продуктивно, потому что мы не видели РФ на Олимпийских играх. Результат говорит сам за себя. Мы делали все, доказывали на всех уровнях, что это невозможно, чтобы спортсмены, поддерживающие политику войны, участвовали в Олимпиаде. Я вам скажу, что я лично, пожалуй, десятки раз прочла Олимпийскую хартию для того, чтобы доказать, что это невозможно и противоречит даже тем постулатам, которые сегодня есть в хартии.
Я знаю, что Гео Зантарая проводил неоднократные встречи с Комиссией атлетов, доказывал нашу точку зрения, что мы проработали вопрос беженцев, просто подорвавший русскую, когда он сказал об этом на форуме атлетов. Если эти люди, эти спортсмены действительно являются поклонниками Олимпийского движения, то у них есть возможность выступать за команду беженцев. И буквально на следующий день в РФ из-за этого просто произошел информационный взрыв, они не могли этого пережить. Мол, каким образом, как так, и почему именно поднимается этот вопрос?
Мы встречались с Тони Эстанге, проговаривали, что наша команда должна быть на Олимпийских играх в Париже, что мы должны вслух о себе заявлять и что мы уверены, что оргкомитет не допустит участия РФ в Играх-2024. Нами были предоставлены сотни примеров того, как нарушаются критерии, разработанные Международным олимпийским комитетом. Все это посылалось в МОК и так же в оргкомитет Олимпийских игр в Париже.
Мы в очень хороших отношениях с мертвецом Парижа госпожой Анн Идальго. Это человек сильной воли, ни на шаг не отступивший от своего принципа, что россияне не желанные гости на Олимпийских играх, их не ждут на соревнованиях в Париже. Так же госпожа Идальго приезжала в Киев, Гео Зантарая организовал встречу на базе пострадавшей от ракетного удара «Локомотива» и, к сожалению, тогда погиб один человек.
И было принято решение, что мэрия Парижа поможет восстановить эту спортивную базу. И на сегодняшний день уже есть договоренность и есть уже определенные шаги и результаты финансирования в размере 120 тысяч евро именно этой базы. Это проект двух мэрий – Киева и Парижа.
Недавно госпожа Идальго была снова в Киеве, уже в пятый раз, вместе со своим заместителем Пьером Рабаданом, который занимается спортом и в прошлом был капитаном сборной страны по регби, очень известен в Париже и Франции. Он также собственными глазами увидел последствия ракетных обстрелов базы. И сейчас идут переговоры с великой митрополией о помощи именно в восстановлении базы «Локомотива».
Куда бы мы ни приезжали, даже если я ездила в командировку как заместитель мэра Киева, то повсюду прорабатывали вопрос именно отстранения РФ и РБ от Олимпийских игр. Особенно важно это звучало во Франции в разговоре с нашими французскими друзьями. И всюду я получала всестороннюю поддержку.
Но для того, чтобы достичь результата и нас услышали, просто нужно говорить и общаться со всем миром по спортивному направлению. На приеме у мэра Лилля госпожа Обрий и во время встречи с журналистами газеты Le Monde и Георгий Зантарая, и я рассказывали, что именно происходит в нашей стране, как наши спортсмены готовятся к Олимпийским играм. Это нужно было делать, чтобы больше людей узнавало об этом.
У меня было выступление на открытии международного легкоатлетического старта в Лилле. Это предложил Филипп Ламблан, являющийся организатором этих соревнований. Он сказал: «Елена, на соревнование придет три тысячи человек и сотни тысяч тебя увидят по телевидению, поэтому я думаю, что ты должна сказать, что происходит».
И с одной стороны это было тяжело, потому что ты переживаешь все очень эмоционально, ты понимаешь, что сейчас находишься здесь, где праздник спорта, где показывают хорошие качественные результаты, а в твоей стране идет война. С другой стороны – необходимо было донести людям, что сейчас происходит, и как мы все вместе можем это исправить. И очень-очень важно использовать любой момент, чтобы говорить, говорить, говорить.
Мы недавно встречались на Форуме спортивной дипломатии с Домиником Гашеком. Я очень ему благодарна, потому что он с самого начала поддерживал нашу страну и высказывался по поводу отстранения РФ и РБ от спортивного движения.
Мы с ним сконтактировались еще, мне кажется, в апреле 2022 года и пригласили его на встречу с нашими детишками. И вместе с Игорем Жовквой была проведена встреча в посольстве. Мы достаточно давно общались, но напрямую никогда не имели возможности.
А на Форуме спортивной дипломатии увиделись и он проговорил такую, как мне кажется, конструктивную вещь, что мы должны иметь планы А и Б для того, чтобы стратегически разговаривать с нашими партнерами. Многое было сделано и многое нам еще предстоит сделать.
– Но многие федерации уже допустили россиян к своим соревнованиям. Среди них такие, как правило, медальные для Украины дзюдо и фехтование. Что нам следует делать в таких случаях?
– Я считаю, что необходимо еще больше работать с международными федерациями, еще больше работать с национальными федерациями, чтобы изменить мнение, исправить его и двигаться в направлении отстранения и в направлении изменений. Это очень важно.
Да, мы слышали, что сейчас в мире 80 военных конфликтов. Да, мы слышали, мол, почему Украина, а почему не мы? Но ведь мы смогли отстоять Олимпийские игры. Так же нужно работать и в международных федерациях. Надо работать и спортсменам, нужно работать и президентам, нужно работать нашим представителям, которые сейчас находятся за границей в тех или иных учреждениях или организациях, которые сталкиваются с международными федерациями.
То есть, это должна быть стратегия. И шаг за шагом идти, придерживаясь этой стратегии. Меня поразило, сколько стран в Международной федерации фехтования проголосовало за возвращение россиян. Это был для меня шок. Потому что такие очевидные вещи, которые сейчас происходят, к сожалению, непонятны. То есть не понимают люди, что мы действительно защищаем мир. Мы действительно защищаем Европу. Сейчас мы действительно та стена, которая предоставляет им возможность жить мирной жизнью. И это очень досадно.
Надо объяснять, что где бы ни была Россия, там всегда было скандалов, связанных именно с их спортсменами, именно с их организацией, именно с их представительством. И об этом мы должны напоминать, что эти люди. не могут соревноваться честно. Об этом именно идет речь.
А какая может быть честная борьба, мы уже видели в 2014 году на Олимпийских играх в Сочи. они выдумывали схемы, чтобы их спортсмены могли пройти так называемый чистый допинг-контроль.
Это ужас вообще. И об этом тоже нужно говорить не только с международными организациями, нужно говорить с другими организациями, которые тем или иным образом причастны к этому. того, чтобы мы могли двигаться в заданном направлении и заданном темпе.
— Интересно, как, по вашему мнению, действовать украинским спортсменам в ситуации, когда надо соревноваться с представителем РФ? , и в легкой атлетике, слава Богу, нет таких проблем, благодаря позиции главы World Athletics. россиянок?
– Вы знаете, я сама себе задавала этот вопрос, и скажу: нет, я не то, что не смогла бы выйти. Мне это просто невозможно. россиянки.
Возможно, я говорю такие неправильные вещи, но ничто не заставило бы меня выйти. Никакие деньги, никакие последующие шаги.
Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!
